Во время Первой мировой войны широкое распространение нашли четырёхлапые помощники, такие как санитарные, сторожевые и связистские собаки, во многих армиях, участвующих в конфликте.
Основной причиной этому стало то, что по истечении полугода с начала войны фронтовые линии в Европе были укреплены колючей проволокой и заминированы. Тем не менее, специализированные медиты, известные тогда как охотники, бесшумно пересекали эти преграды, добывая важные разведывательные данные о расположении противника и захватывая «языков» — пленных.
В этой сложной обстановке германская и австро-венгерская армии начали использовать сторожевых собак, в числе которых были овчарки и ротвейлеры. Эти четвероногие помощники, хотя бы частично, ощущали приближение людей к окопам и предупреждали своих проводников, тем самым блокируя дальнейшие разведывательные действия.
Союзники России по Антанте также применяли сторожевых, санитарных и связистских собак. Англичане, к примеру, решили задействовать не только эрдельтерьеров и колли, но и бассет-хаундов. Однако последние были вскоре отстранены из-за своей неуправляемости и привередливости.
В ответ на эту ситуацию командование Юго-Западного фронта России приняло решение создать аналогичную службу в своих передовых частях. В апреле 1915 года в Львове была основана «Школа военных сторожевых и санитарных собак», организованная статским советником Лебедевым, который ранее занимал пост начальника отдела эвакуации в военно-санитарном управлении. Некоторые могли бы сказать, что он был дилетантом, однако до войны он на протяжении шести лет добровольно занимался дрессировкой собак для полиции.
С первоначального этапа статский советник Лебедев пытался привлечь полиции для работы в своей школе, используя свои связи, особенно с собаками и их дрессировщиками из польских губерний, находившихся под контролем германских войск. Однако к весне 1915 года занятия в школе были приостановлены из-за германо-австрийского наступления, в результате чего школу пришлось эвакуировать в Киев. За период с июня до середины августа так и не осталось никаких свидетельств о работе школы.
Сразу после перемещения в Киев, школа была реорганизована: 14 августа 1915 года новым заведующим стал штаб-ротмистр князь Щербатов — страстный охотник и опытный офицер. Он находился на передовой почти с начала войны и за свою храбрость получил несколько наград.
9 сентября штат «Школы военных сторожевых и санитарных собак» был утверждён главнокомандующим армиями Юго-Западного фронта. В это же время было опубликовано первое отечественное руководство для использования собак в армии, которое утверждало: «Собака, при адекватном обучении и правильном обращении, становится незаменимым помощником в операции разведки на передовой, для обнаружения вражеских разведчиков, передачи донесений в условиях нарушенной телефонной связи под сильным огнём врага и поиска раненых на поле битвы».
Совсем вскоре, 23 сентября, первые 12 собаководов с их четвероногими питомцами отправились в войска. Первоначально их распределили по таким полкам, как 12 Гусарский Ахтырский, Кабардинский конный, 136 Таганрогский и 145 Новочеркасский. С этого момента деятельность школы стала более систематической. В штате работали 8 инструкторов и 109 нижних чинов, из которых 50-70 человек обучались управлению собаками.
Число курсантов варьировалось в зависимости от количества собак, протеже которых принимали в школу грамотные нижние чины из охотничьих команд пехотных и кавалерийских полков. Инструкторами выступили полицейские унтер-офицеры, эвакуированные из оккупированных районов, а также дрессировщик по имени Александр Лейземнек, сотрудник Северокавказской железной дороги.
Среди собак, поступавших в школу, были и те, которых владельцы передавали в качестве даров. В сентябре 1916 года в школе числилось 97 собак, в том числе 37 среднеевропейских овчарок, 21 бельгийская овчарка, 19 эрдельтерьеров, 12 доберманов, 3 гончие и 5 немецких и австрийских собак, которые обучались поиску своих бывших хозяев. Командование школы не раз просило штаб фронта о выделении комплекта трофейной униформы для них.
Следующие выпуски собак и их проводников состоялись в январе и марте 1916 года. Продолжительность этих наборов была небольшой — всего 86 собак с их вожатыми было распределено по полкам с осени 1915 по начало весны 1916 года. Тем не менее, к этому времени командование ЮЗФ активно собирало отзывы о службе собак, большинство из которых были положительными.
Например, командир 3-го Лейб-гвардии стрелкового полка генерал-майор Усов 17 января 1916 года отметил: «Из-за несомненной пользы, которую приносят собаки во время связи, прошу не отказать в отправке шести собак в мой полк. За истекший период собаки использовались для доставки донесений многократно и всегда с успехом».
Полковник Галкин из 71-го Белевского пехотного полка также оставил положительный отзыв: «Благодарю за присланную собаку ‘Вольф’, она служит и работает отлично. Если возможно, хотел бы получить ещё одну, так как одной недостаточно». В свою очередь, из партизанского отряда 12 кавалерийской дивизии сообщали, что «две собаки произвели множество отличных разведок». Положительные отзывы поступили также от командования 196-го пехотного и Кабардинского конного полков.
Однако были и такие случаи, когда командиры оставались недовольны своими четвероногими помощниками. Так, 26 марта 1916 года командир 16-го стрелкового полка просил отчислить собак, прибывших в их часть в октябре 1915 года, так как, по его мнению, они не подходили для разведывательной работы. Похожую ситуацию можно было наблюдать и в 4-м Заамурском пограничном пехотном полку, где по рапорту его командира «одна собака оглохла, две убежали, а две другие плохо выполняют сторожевую службу, видимо потеряв нюх». В июле эти собаки вместе с их проводниками были возвращены в школу.
Штаб-ротмистр Щербатов отметил, что недоразумения часто возникали из-за нежелания офицеров учитывать мнение инструкторов по поводу применения собак. Также значительный урон производительности собак наносило кормление их остатками пищи солдат. Хотя рацион солдат на фронте был довольно насыщенным (в день они получали около фунта мяса), содержание в пище соли и специй иногда приводило к потере обоняния у собак, что и было предметом жалоб со стороны некоторых командиров. В школе же собак кормили преимущественно сырым мясом.
Тем не менее, в целом командование дивизий и армий Юго-Западного фронта (7, 8, 9 и 11) положительно оценивало полезность использования четвероногих помощников, делая вывод: «Сторожевые собаки, присланные из специальной школы, приносят явную пользу» или «из-за ограниченного числа качественных сторожевых собак в полках армии их использование для цели разведывательной и охранной службы крайне редко, но, по отзывам с места, они желательны и полезны». Следует отметить, что с осени 1915 по май 1916 года в рядах армии была лишь одна собака, убитая в бою, и одна, получившая ранения.
Практика использования собак на Юго-Западном фронте привела к тому, что Ставка Главковерха задумалась об их массовом оснащении для всей действующей армии. Из Могилёва была отправлена телеграмма, где командующие и начальники штабов армий и корпусов были приглашены представить мнение о применении собак, а также о необходимом их количестве для полков. Вскоре пришли рапорты, где большинство командиров высказывало необходимость создать полковые команды — по 8 собак для пехоты и по 6 для кавалерии.
К началу осени 1916 года, когда фронт стабилизировался после успешного наступления русских войск, и позиции вернулись к своим прежним условиям с несколькими рядами проволочных заграждений, школа получила множество просьб от командиров полков и начальников дивизий о выделении собак для охранной службы. Однако при установленных штатах фронту требовалось около двух тысяч собак, что превышало возможности школы, которая могла разместить не более 350 собак.
Кроме того, школа столкнулась с проблемой комплектации: зимой 1915/1916 годов в ней проходили обучение как всеобъемлющие собаки из полицейских управлений, так и те, что были переданы благодарными владельцами; но к лету этот ресурс, похоже, исчерпал себя. Начальник школы предложил командованию фронта провести реквизицию собак, которые могли бы служить в армии в Киеве и окрестностях.
Тем не менее, реквизиция этих собак, зная о практике гражданской войны, могла бы быть охарактеризована как условная, поскольку князь Щербатов считал необходимым изымать породистых недрессированных животных по цене от 25 до 45 рублей, а дрессированных — за 60-125 рублей. Он отметил, что наиболее подходящими для боевых условий были доберманы, эрдельтерьеры, ротвейлеры и среднеевропейские овчарки.
К сожалению, история школы заканчивается в начале января 1917 года, что не позволяет проследить ее дальнейшее развитие, а также судьбу учеников вплоть до распада русской армии. Тем не менее, можно отметить, что, по всей видимости, полки и дивизии Юго-Западного фронта не были обеспечены достаточным количеством собак. О наличии служебных собак и школ их подготовки на Западном, Северном, Румынском и Кавказском фронтах, к сожалению, мне не удалось найти информации.
В заключение стоит упомянуть о интересном проекте, предложенном неким В. П. Приклонским, который выдвинул идею использовать собак в роли движущихся мин.
Согласно его замыслу, собаки должны были либо нести на себе, либо тянуть за собой тележку с взрывчатыми веществами для разрушения проволочных заграждений и укреплений, срабатывающими под контролем проводника, находящегося в укрытии. Кроме того, господин Приклонский планировал использовать мины с часовыми механизмами, которые должны были быть прикреплены к животным. Эти собаки предстояло направлять к вражеским штабам с целью уничтожения командных пунктов. По его мнению, это могло значительно сократить человеческие потери при подготовке к атаке и проведении разведки.
Однако противник такого применения собак выступил директор школы князь Щербатов вместе с его помощником штаб-ротмистром Трифановским. Они считали, что реализация подобного плана, особенно уничтожение штабов, будет крайне сложной и не приведет к заметным результатам. Более того, раненая собака может вернуться с грузом на совершенно другой участок, где она случайно подорвет своих собственных солдат вместо противника.
Таким образом, этот оригинальный, но в то же время довольно «негуманный» для животных проект не нашел поддержки. Однако, как показала дальнейшая история, его рассмотрение вскоре возобновилось, хотя это уже происходило в другое время и в другой стране…